Исследование коррупциофобии в контексте диалога власти и общества: эмпирические результаты

Цель. Статья посвящена изучению феномена коррупциофобии в среде государственных и муниципальных служащих в контексте взаимоотношений государства и общества.
Методическая цель исследования состояла в первичной валидизациии (проверка надёжности, а также конструктной и конвергентной валидности) и адаптации авторского опросника коррупциофобии на выборке государственных служащих, занятых противодействием коррупции.
Процедура и методы. В исследовании приняли участие 83 действующих государственных служащих, занятых противодействием коррупции в исполнительных органах власти (средний возраст – 45,65 лет; 77,1 % мужчин и 22,9 % женщин). В качестве основного инструмента для исследования коррупциофобии использовался авторский опросник, содержащий 23 утверждения, с которыми респондента просили выразить степень согласия по шкале Р. Лайкерта. Для проверки конвергентной валидности опросника коррупциофобии использовался 5-пунктный опросник осведомлённости о коррупции. В поиске личностных детерминант коррупциофобии в инструментарий исследования также были включены 16-пунктный опросник «Отношение к социальному доминированию» (ОСД), прошедший первичную адаптацию, и короткая версия опросника тёмной триады в адаптации М. С. Егоровой, М. А. Ситникова и О. В. Паршиковой.
Результаты. Результаты эксплораторного факторного анализа данных исследования коррупциофобии позволили выделить 5 факторов: 1) гуманитарных издержек борьбы с коррупцией; 2) коррупциооптимизма; 3) снижения инициативности у чиновников; 4) веры в силу законов в борьбе с коррупцией и 5) симуляции деятельности и осторожности. Все факторы-шкалы показали приемлемый уровень надёжности по внутренней согласованности. В ходе проверки конвергентной валидности были обнаружены объяснимые взаимосвязи шкал опросника коррупциофобии и показателей опросника ориентации на социальное доминирование, а также были выявлены корреляции коррупциофобии с проявлениями двух параметров тёмной триады (макиавеллизма и психопатии). Население России более пессимистично, чем государственные служащие, оценивает распространённость коррупции в обществе и степень антикоррупционной устойчивости природы человека в его искушении коррупционной средой. Чиновники, которые проживают в провинции, больше уверены, что борьба с коррупцией в России носит системный характер, чем те, кто живёт в мегаполисах. Более молодые респонденты (вероятно, менее опытные) больше уверены, что большинство российских коррупционеров понесли заслуженное наказание. Государственные служащие более старшего возраста считают, что борьба с коррупцией в России вынуждает чиновников не брать на себя лишней инициативы и часто делает их бездушными и чёрствыми по отношению к проблемам людей. Атеистично настроенные чиновники больше уверены в том, что борьба с коррупцией делает чиновников людьми закрытыми, а также в том, что борьба с коррупцией в России ведёт к ослаблению инициативы у государственных служащих. Респонденты с низким субъективным уровнем дохода больше уверены в том, что противодействие коррупции в России вызывает у чиновников желание работать более эффективно, а также в том, что борьба с коррупцией в России носит системный характер. Анализ корреляционных связей коррупциофобии и отношения к социальному доминированию показал, что респонденты, считающие, что противодействие коррупции в России ведётся эффективно, значимо чаще выступают за эгалитаризм, а поддержка обвинения чиновников в том, что на фоне борьбы с коррупцией они стремятся отказывать нестандартным запросам населения, значимо связана с идеей соперничества (параметром конкуренции). Макиавелизм и субклиническая психопатия проявились в положительных взаимосвязях с признаками «фактора гуманитарных издержек коррупциофобии», которые приводят чиновников к игнорированию запросов населения (могут делать их закрытыми, бездушными и чёрствыми по отношению к проблемам людей; зачастую превращают их деятельность в кампанейщину, мешающую осуществлению реальной помощи населению; маскируют борьбой с коррупцией интересы отдельных чиновников или их ведомств). Нарциссизм оказался не связан с проявлениями коррупциофобии.
Теоретическая и/или практическая значимость. Теоретическая значимость работы состоит в дальнейшей разработке понятия «коррупциофобия» с опорой на полученный эмпирический материал и взаимосвязи феномена с социальным доминированием и компонентами тёмной триады личности. Практическая значимость исследования заключается прежде всего в том, что «Опросник коррупциофобии» может быть полезным инструментом в диагностическом арсенале для исследования чиновников такими специалистами как дипломированные психологи, HR-менеджеры с психологическим образованием и выпускники образовательных программ «Психология служебной деятельности».

1. Бойкина Е. Э., Чернов В. А. Правосознание подростков поколения центиниалов: прогностическая оценка // Психология и право. 2021. Т. 11. №1. С. 135–149. DOI: 10.17759/psylaw.2021110111.

2. Гаджиев Х.-А. О. Диалог власти и общества в цифровую эпоху // Наука. Культура. Общество. 2022. Т. 28. №2. С. 81–97. DOI: https://doi.org/10.19181/nko.2022.28.2.7.

3. Гордеев К. А. Правосознание современной российской молодёжи // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2009. №5 (93). С. 164–179.

4. Гоулман Д. Эмоциональное лидерство: искусство управления людьми на основе эмоционального интеллекта / пер. с англ. А. Лисицыной. М.: Альпина Бизнес Бук, 2014. 430 с.

5. Дейнека О. С. Сравнительный анализ отношения к коррупции чиновников и предпринимателей // Финансы. Экономика. Стратегия. 2007. №3. С. 30–34.

6. Егорова М. С., Ситникова М. А., Паршикова О. В. Адаптация короткого опросника Тёмной триады // Психологические исследования. 2015. Т. 8. №43. URL: https://psystudy.ru/index.php/num/article (дата обращения: 10.10.2023). DOI: https://doi.org/10.54359/ps.v8i43.1052.

7. Зимова Н. С., Фомин Е. В., Смагина А. А. Социальные сети как новый канал взаимодействия общества и власти // Научный результат. Социология и управление. 2020. Т. 6. №2. С. 159–171.

8. Кузьмина Н. В. Профессионализм личности преподавателя и мастера производственного обучения. М.: Высшая школа, 1990. 311 с.

9. Кулик А. Н. Политическое участие, демократия и популизм в цифровую эпоху // Политическая экспертиза: Политэкс. 2017. Т. 13. №4. С. 4–22.

10. Максименко А. А., Дейнека О. С., Крылова Д. В. Отношение россиян к коррупции // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. Социология. 2021. Т. 13. №4. С. 407–428. DOI: https://doi.org/10.21638/spbu12.2020.404.

11. Максименко А. А., Дейнека О. С. Этические установки будущих представителей государственного управления и бизнес-сообщества: сравнительный анализ // Образование и наука. 2023. Т. 25. №2. С. 68–97. DOI: https://doi.org/10.17853/1994-5639-2023-2-68-97.

12. Максименко А. А., Крылова Д. В., Дейнека О. С. Степень порицания коррупции у россиян с разным уровнем отношения к социальному доминированию // Российский психологический журнал. 2023. Т. 20. №3. С. 274–294. DOI: https://doi.org/10.21702/rpj.2023.3.15.

13. Максименко А. А., Крылова Д. В., Зайцев А. В. Коррупциофобия как фактор снижения управленческой инициативности среди государственных и муниципальных служащих в среде «государство – общество» // Теория и практика общественного развития. 2023. №11. С. 33–40. DOI: https://doi.org/10.24158/tipor.2023.11.3.

14. Максименко А. А., Крылова Д. В., Дейнека О. С. Исследование коррупциофобии в контексте диалога власти и общества: теоретико-методологические основы // Вестник Костромского государственного университета. 2023. Т. 29. №3. C. 257–266. DOI: https://doi.org/10.34216/1998-0817-2023-29-3-257-266.

15. Никитинская А. А. Феномен социальных сетей как инструмент диалога органов власти и общественности (на примере МО Северодвинск) // Философская мысль. 2021. №4. С. 26–35. DOI: https://doi.org/10.25136/2409-8728.2021.4.34045.

16. Прокофьева Н. Управление инициативой сотрудников. М.: Вершина, 2007. 244 с.

17. Berkovich M. I., Dukhanina L. N., Maksimenko A. A. Perception of corruption as a socioeconomic phenomenon by the population of a region: the structural aspect // Economic and Social Changes: Facts, Trends, Forecast. 2019. Vol. 12. №2. P. 161–178. DOI: 10.15838/esc.2019.2.62.10.

18. Davis J. A., Smith T. General social surveys, 1972–1991: Cumulative codebook. Cambridge: National Opinion Research Center, 1991. 53 p.

19. Jones D. N., Paulhus D. L. The role of impulsivity in the Dark Triad of personality // Personality and Individual Differences. 2001. №51 (5). P 679–682. DOI 10.1016/j.paid.2011.04.011.

20. Sidanius J., Pratto F. Social dominance: An intergroup theory of social hierarchy and oppression. Cambridge: Cambridge University Press, 1999. 403 p.